Как говорилось в великом фильме «Ирония судьбы», «у нас не очень большие квартиры». Ну, конечно, не у всех, но у многих. У меня, по крайней мере, точно небольшая. Нам в ней тесно. И хочется освободить как можно больше пространства. А как это сделать? Ответ очевиден: выбросить хлам.
Хлам, по словарю В. И. Даля, — «сор, дрязг, дрянь; старый лом, домашний скарб, плохая одежонка, обувь, ветхая посуда, куча всякой всячины». Последнее особенно верно. Чем дольше мы живем на одном месте, тем больше делается эта пестрая куча. Причем она не сосредоточивается в одной точке, а распространяется по всему дому. При ближайшем рассмотрении вся квартира оказывается покрыта ровным слоем хлама, главное качество которого — непобедимость.
Интересно, что мои знакомые, максимально эффективно захламившие жилое пространство, больше всех заняты борьбой с хламом. Именно от них я постоянно слышу, что они чуть ли не каждый день выносят на помойку неисчислимые коробки и пакеты. Но хлам, вместо того чтобы отступать, становится еще агрессивнее.
Возникает естественный вопрос: был ли тот момент, когда еще имелся шанс остановить победоносное продвижение хлама по квартире? И следующий: каковы симптомы начинающегося захламления?
Ответ на первый я, как мне кажется, знаю, и он неутешителен. Первые же, еще робкие, шаги хлама — это шаги к его великому торжеству. Ясен и тоже печален ответ на второй вопрос. Захламление начинается с сущих мелочей. С оставленной на стуле футболки. С засунутой на дальнюю полку («авось пригодится!») плохо работающей зарядки от старого телефона. С сувенирной фигурки — символа уходящего года, так и не выброшенной в новом году.
От хлама сильнее всего страдают представители тех поколений, что успели пожить при советской власти, в условиях тотального дефицита. Как писал гениальный М. М. Жванецкий, «утюги стоят — бери. Один есть — второй бери. Второй есть — третий бери. У меня в доме все по два, по четыре, по шесть, по восемь…». И хотя уже лет 30 как нет необходимости затариваться утюгами, «ровный слой» запасов продолжает пожирать наше жизненное пространство.
В отчаянных попытках постичь философию хлама и таким образом раскрыть тайну победы над ним я решила условно классифицировать его источники. Понимаю, что ни один список не будет полным. Просто делюсь тем, который мне удалось составить.
Одежда и обувь. С этой категорией все более-менее понятно. Во времена дефицита нельзя было заставить себя выбросить траченный молью свитер или прохудившиеся сапоги, потому что мы не знали, удастся ли купить что-то на смену. Сохранение «на всякий случай» вошло в привычку. Десятилетиями севшие, вытянувшиеся, полинявшие после стирки, рваные и просто очень надоевшие вещи запихивались куда-нибудь на антресоли в ожидании кризисного момента, когда они наконец понадобятся. Был еще вариант — отвезти на дачу и затолкать куда-нибудь там. Тогда одежда получала дополнительный шанс отсыреть и достичь-таки состояния абсолютной непригодности.
У нас дачи никогда не было, поэтому отставная одежда и обувь по сей день загоняются максимально высоко и примерно раз в полгода, при сезонной смене гардероба, живым укором валятся мне на голову. И рано или поздно (то есть нет, безнадежно поздно!) все эти девчоночьи розовые маечки и рубашки, хранящиеся, как говорит муж, «с восьмого класса», перекочевывают к ближайшей помойке. Правда, к этому времени их место на верхних полках и антресолях занимают новые претенденты на долгое и мучительное расставание.
Хозяйственные и технические мелочи. Это, пожалуй, самая интересная и загадочная категория предметов, потому что о большей их части я не могу даже с уверенностью сказать, что это вообще такое. От чего все эти безнадежно запутавшиеся провода, что было записано на поцарапанных компакт-дисках, для которых в доме давно уже нет ни одного дисковода?
Недавно мы обнаружили в дальнем углу удивительный электроприбор, похожий на мутировавший чайник, и некоторое время задумчиво передавали его из рук в руки, пока не догадались, что это отпариватель для одежды. То есть можно налить в него воду, включить в сеть и через несколько минут получить довольно сильную струю пара. Без ответа остались вопросы о том, кто из членов семьи, когда и зачем это приобрел. Примем во внимание тот факт, что у нас никто не шьет, а глажу я нечасто и не очень старательно. Надо ли говорить, что ни у кого в итоге не поднялась рука выбросить прекрасно работающий и совершенно ненужный отпариватель? Было произнесено вечное: «Ладно, пусть постоит».
Продовольственные припасы. Еще один привет из советского прошлого. Недостаток продуктов в магазинах заставлял нас неутомимо все запасать. Хорошо еще, если это были консервы, которые, как известно, хранятся годами. Но ведь по шкафам, антресолям и лоджиям рассовывались и пакеты с крупой и сахаром, со временем нередко становившиеся добычей жучков, тараканов и даже мышей. Прекрасно это сознавая, я все равно то и дело покупаю лишнее и пускаю всю свою изобретательность на поиск места в квартире, где могли бы найти пристанище запасные килограммы сахара, гречки и риса. Сейчас они у меня соседствуют с детскими книгами с одной стороны и оставшимися от ковидного 2020-го одноразовыми перчатками — с другой. Заглядывать на эти полки как-то особенно грустно. Надо бы взять себя в руки и употребить в пищу имеющуюся крупу, прежде чем покупать новую…
Лекарства. Коробочки с недопринятыми таблетками и бутылочки с недопитыми микстурами — обреченный отряд в армии хлама. Во-первых, назначение не понадобившихся препаратов немедленно забывается. Во-вторых, срок годности заканчивается относительно скоро, и другого варианта, кроме как кинуть все это в мусорное ведро, просто не остается. Тем не менее мы каждый раз откладываем начатую упаковку, говоря себе, что, может быть, примем эти снадобья в следующий раз. У нас, как, наверное, у большинства соотечественников, запасные лекарства оккупируют полочки на стенке холодильника, создавая иллюзию, что в доме живет множество тяжело и разнообразно больных людей. Благо коробочки и пузырьки небольшие, много места не занимают, даже не голову не падают, ведут себя тихо и спокойно ждут, пока их наконец выбросят.
Сувениры. В появлении этого вида хлама мы не всегда виноваты сами. Ненужные предметы, купленные в некоем эмоциональном порыве (фигурки, свечки, открытки, магниты на холодильник), соседствуют здесь с душевными и притом абсолютно неприменимыми подарками. Невозможность выбросить все эти, как иронически писал И. А. Гончаров, «знаки неземной любви» связана с трогательными воспоминаниями и бесценными человеческими отношениями, которые боишься задеть, осквернить, разрушить, расставшись со случайным, в сущности, предметом. «Помнишь, этот брелок покупали на набережной — ты тогда еще обгорел, и я тебя потом мазала сметаной?» Господи, при чем тут набережная и сметана, когда брелок давно уже облез, а замочек его сломался? Надо выкинуть — а рука не поднимается. А пыльные плюшевые игрушки смотрят на меня глазами тех, кто их подарил, и если и отправятся на помойку, то только вместе с частичкой моей души…
Книги. Это тоже больное. Иногда я в раздражении думаю, что как будто не живу у себя дома, а снимаю угол в библиотеке. Драгоценное пространство у меня давно отвоевали стройные ряды классиков, потрепанные тома горячо любимых фантастов, многократно читанные вперемежку с никогда не читанными книгами по специальности. С каким трепетом все это когда-то приобреталось, сколько восторга вызывало, как много значило! В этих книгах есть карандашные пометки, зафиксировавшие движение моей мысли, а в некоторых — закладки, которые были необходимы, когда я преподавала литературу и тащила на себе в школу неподъемные тома «Войны и мира», обозначив специальными бумажками страницы с самыми важными цитатами. Некоторые из книг преподносились в подарок, и выбор автора и произведения мог сказать об отношении ко мне дарителя больше, чем любые слова.
Сейчас я очень редко читаю бумажные книги. Они тяжелые — их неудобно брать с собой в метро, часть из них набрана шрифтом, слишком мелким и бледным для моих уставших немолодых глаз. Со мной всюду электронная книга, хранящая не меньше текстов, чем громоздкие пыльные полки. Но выбросить книги!.. Трудно представить себе что-либо более кощунственное. Есть, конечно, всякие современные штуки вроде буккроссинга, но далеко не все обитатели нашей домашней библиотеки будут там востребованы. Вот и приходится то и дело протирать тряпкой старые книги — прекрасный и грустный символ уходящей эпохи.
Так есть ли у нас хоть малейший шанс одолеть хлам? Похоже, что нет. Разве что понадеяться на детей, у которых вся жизнь умещается в компактной коробочке мобильного телефона. Может быть, поколения, идущие нам на смену, естественным образом «расхламятся». Наверное, это скажется и на их характере. Они неизбежно будут собраннее и жестче. Вероятно, большего достигнут. Но пока мы живы, пусть они приводят к нам внуков — порыться в старых книгах и повозиться с плюшевыми игрушками.
