Приостановленными в этом году оказались, помимо прочего, и проекты по восстановлению культурного наследия — старинных особняков, усадеб и храмов, которыми, как правило, занимаются волонтеры. Именно весной для них обычно начинается сезон. И пока все находятся в режиме ожидания, «Известия» попросили нескольких из них рассказать о самих проектах, о том, что происходит с ними сейчас, что они надеются делать в будущем и, наконец, о том, как лодка-зырянка может уживаться с пандемией.
Храм на воде
Уникальный полуразрушенный храм-маяк, который стоит в Вологодской области прямо на воде Белого озера, добровольцы спасают уже около десяти лет.
В 1940-е годы храм Рождества Христова, построенный в XVIII веке, оказался единственным уцелевшим во время затопления этих территорий при создании Волго-Балтийского канала. Местные жители покинули покинули свои дома, большая часть деревень Белозерского района со временем была разобрана и ушла под воду, а храм остался стоять. Его здание решено было использовать в качестве маяка. Тогда от воды его стены защищали специальной насыпной грядой.
Но к 1960-м годам речники перешли на более простые в использовании бакены. А пустующий храм остался стоять на воде — и постепенно разрушаться.
В почти полностью разрушенном виде в 2009 году его увидела Анор Тукаева, учредитель и директор «Фонда возрождения культурного наследия «Крохино».
— Мы поехали туда потому, что на тот момент я как раз начинала заниматься темой истории затопленных территорий и мне было интересно увидеть этот храм. И когда мы его увидели, стало ясно, конечно, что храм надо спасать, что он вот-вот погибнет, — рассказывает Анор Тукаева.
В том же году был создан фонд по спасению храма, а в 2011 году на Белом озере начались первые полевые работы. Теперь в них участвуют и волонтеры, и профессиональные гидростроители.
В первые годы добровольцы вручную создавали защитные отвалы из находившихся на острове камней и кирпичей. Затем перешли к инженерным изысканиям и с 2017 года начали работать над созданием сложной и дорогостоящей системы берегоукрепления, необходимой для того, чтобы вода не могла размывать остров. Только после этого можно будет перейти к укреплению фундамента и консервационным работам по самому зданию.
— В прошлом году удалось завершить берегоукрепление с южной стороны, в этом году должны были закончить северную сторону. И тогда можно было бы сказать, что важный этап в работе по спасению храма завершен. Но что будет сейчас и получится ли у нас их провести в этом году теперь, конечно, неясно, — говорит Анор Тукаева.
Поскольку храм стоит на воде, начало полевых работ во многом зависит от того, когда река освобождается от льда. Чаще всего работы в поле начинаются не раньше мая, в апреле формируется график работы волонтерских экспедиций и профессиональных гидростроителей. Сейчас сделать этого нельзя. Кроме того, неясно, будут ли получены денежные транши от партнеров — поэтому пока Крохино остается только ждать.
Город на трех сестрах
Ждет и Наталья Краснова, которая с 2014 года вместе с мужем восстанавливает резной особняк фабриканта Осипова, построенный в конце XIX века в маленьком брянском городе Новозыбкове, или просто — Дом Осипова.
Коренные новосибирцы, много лет живущие в Москве, в начале 2010-х они решили, что пришло время иметь собственный дом — причем не новострой, а место со своей историей, которое бы нуждалось в помощи и восстановлении. Таких зданий по всей России много, но искали подходящий долго: сначала в Подмосковье, затем и в соседних областях. А потом случайно увидели объявление о продаже купеческого дома в никому не известном городе Новозыбкове — «и пропали».
Сыграла свою роль и атмосфера самого города, возникшего «на трех сестрах» — между Россией, Украиной и Белоруссией — и представляющего собой уникальный архитектурный сплав разных культур.
— Мы, конечно, сначала были в ужасе, дом большой — 14 комнат — мы не хотели такой большой дом, боялись. Но нас сразу провезли по городу, и мы были потрясены. Такая уникальная культура: столько резных наличников, столько уникальных домов. Тут же перекрестье культур — тут и старообрядцы, тут и зона отселения евреев была когда-то, поэтому здесь стоят до сих пор дореволюционные синагоги. Я здесь шесть лет, и до сих пор я иду по улицам, и мне очень хорошо, — рассказывает Наталья Краснова.
Как и все подобные здания, Дом Осипова к тому моменту был в печальном состоянии. Предыдущий владелец успел провести базовые консервационные работы — у дома подлатали крышу, покрасили стены изнутри, закрыли для доступа посторонних. Все остальные работы по восстановлению, в том числе и интерьерные, им предстояло проводить самим.
На гранты мы пару раз подавались, но там мы не прошли, тем более там нужно работать с партнерскими фондами, физлицам вообще нельзя гранты получать. А что касается волонтеров — их можно привлекать на простые работы. У нас таких работ нет, а ведущие реставраторы России — это все-таки не волонтеры.
Сама она по профессии преподаватель и шутит, что сроки всегда оценивает оптимистично просто в силу своего неведения и непонимания всего объема работ. Поэтому еще с 2014 года она каждый раз надеется, что любые новые работы займут «примерно год».
В этом году, например, у дома должна была появиться новая крыша — настоящая, из листового железа, а не времянка. Такие работы может провести далеко не каждый мастер, ближайшие живут в Санкт-Петербурге и Вологде. Цены на такие работы, а также на то, чтобы привезти мастеров и расселить, конечно же, другие. Под эти цели Наталья этой весной успела взять кредит — но сейчас понятно, что весь процесс приостановлен до лучших времен и когда возобновится — неизвестно.
Зато уже известно, что будет в доме, когда режим самоизоляции снимут, а работы завершатся — тут планируют организовать небольшое культурно-выставочное пространство и, возможно, небольшой лекторий. Посмотреть дом можно будет всем желающим.
Истории из-под воды
Под вопросом также остается и другой проект фонда «Крохино» — выставка, посвященная истории затопленных территорий, которую планировалось подготовить на средства Фонда президентских грантов совместно с региональными музеями и архивами, большая часть которых сейчас находится на карантине. Планировалось, что она откроется в июле в Музее архитектуры имени Щусева в Москве. Пока работать над ней сложно, в том числе и потому, что часть музеев-партнеров закрыта на карантин.
Популяризация наследия и сохранение местной культуры — вообще одно из важных направлений деятельности фонда. Если раньше речь шла только о консервации самой церкви, то теперь добровольцы не только работают над спасением храма, но и собирают воспоминания переселенцев, изучают архивы, работают над созданием музея, посвященного истории самой церкви и исчезнувших десятилетия назад селений.
Часть собранных ими материалов уже доступна в интернете. Это — как раз та часть работ, которые можно проводить в условиях самоизоляции.
У нас было и остается это направление — мы собирали истории переселенцев из зоны затопления, даже создали виртуальный музей. Сейчас мы продолжаем разбирать материалы, собранные до этого, расшифровывать их и выкладывать эти истории и документы в социальные сети.
Узнать истории жителей исчезнувших деревень можно на странице «Крохино» в Facebook.
Из воспоминаний жительницы Крохино Зои Михайловны Карпуниной, записанных волонтерами:
Мама велела мне в город уезжать, чтобы не видеть. Как раз сосед поехал, я с ним и отправилась. Наш дом разобрали, но мы его перевозить не стали. Папа отдал дом Рожиным. Они дом скатали в городе. Теперь он стоит на улице Галаничева. Окна у него слишком высоко поставлены на новом месте. Как я не люблю этой улицей ходить — не могу свой дом видеть.
Там же можно прочитать выдержки из старых газет, выходивших в Белозерье, посмотреть старые фотографии и узнать о значении слов, бытовавших в этой местности, — попробуйте, скажем, угадать, что значит слово «сколыдомко».
Кроме того, всем, у кого сейчас могло освободиться время, здесь предлагают заняться изучением домашних архивов — особенно если они могут иметь отношение к истории Белозерья: «Нам интересно всё, что касается жизни переселенцев с затопленных территорий (не только жителей Крохино), материалы по истории Белозерья: фотографии, видеозаписи, тексты; книги и статьи по Русскому Северу». А на странице портала «ПроНаследие», тоже созданного Анор Тукаевой, публикуются в том числе и новости других проектов.
Ровдина гора
Такие новости есть, даже сейчас. Так, в конце апреля в интернете начали сбор средств на строительство исторической лодки-зырянки — на таких когда-то ходили по северным рекам коми-зыряне.
Собирает деньги проект «Ровдина гора», базирующийся в Архангельской области, на острове, расположенном на Северной Двине, недалеко от деревни Холмогоры. Проект был создан архангелогородцами в 2019 году и включает в себя работы по восстановлению старинной мельницы-голландки, проведение летнего фестиваля, создание волонтерского центра и арт-резиденции.
На вопрос о том, как получилось, что пока все замерли в ожидании, они начинают что-то новое, один из основателей «Ровдиной горы», Николай Выморков, смущенно смеется и говорит, что «готов всё объяснить».
Просто так получилось, что до этого мы успели привлечь достаточно грантов на наши основные проекты, поэтому наша деятельность на 2020−2021 год в целом обеспечена, за это мы спокойны. Но большая часть собственно работ приходится на июль-август, так что сейчас мы, конечно, ждем, что будет дальше, но надеемся, что всё будет хорошо.
Помимо прочего, на Курострове в будущем планируется организовать музей-мастерскую живых лодок, созданных по образу и подобию тех, которые когда-то служили жителям и покорителям Русского Севера. Нынешний проект, по словам Николая, — скорее попытка понять, насколько сильный отклик такая идея может вызвать как у публики, так и у жителей местных деревень. Хотя к ним она имеет самое прямое отношение — в Ровдиной Горе раньше существовала крестьянская судоверфь, а в деревне через реку действовала первая купеческая верфь.
Лодка-зырянка должна стать в коллекции первым экспонатом. Строить ее будут здесь же, на стапелях местного мастера Николая Исайского, который занимается зырянками с начала 1990-х годов. С ним они познакомились почти случайно — хотя подходящего мастера уже искали.
— Мы ходили по окрестным деревням, присматривались и, если видели лодки, начинали расспрашивать, кто их делал. И как-то просто шли по берегу озера, наткнулись на лодку и встретили мастера, который ее делал. Это был как раз Николай, и он сказал, что да, он владеет технологиями и ему было бы интересно поучаствовать, — вспоминает Николай Выморков.
О процессе создания зырянки организаторы хотят снять документальный фильм. Затем лодка может отправиться в экспедиции по рекам Русского Севера или принять участие в регатах.
С домом в сторонке
Начать работы строительство зырянки Николай Выморков пока планирует этим летом, хотя и не знает, как скоро получится попасть на Ровдину Гору из Архангельска.
— Во-первых, у нас в области тоже действует режим самоизоляции, то есть неясно, когда мы сможем туда попасть. Но главное, что мы работаем в деревнях, там большая часть жителей пожилого возраста, и нам бы, конечно, самим хотелось максимально соблюсти все меры предосторожности, — рассуждает он.
Спасителей Дома Осипова больше пугает даже не необходимость приостановить работы, а финансовый вопрос, признает Наталья Краснова: «Мы всё делаем своими силами и на свои средства, поэтому сейчас, как и все люди, очень боимся снижения входящего денежного потока. Это самое тяжелое и страшное, что может быть. Не только для нас, но и для дома и проекта его восстановления в целом».
В феврале про особняк рассказывали многие федеральные СМИ — после того, как выяснилось, что администрация намерена оштрафовать владельцев за попытки особняк восстановить. Претензии со стороны властей тогда были сняты, и после этого многие знакомые предлагали открыть сбор средств, говорит Наталья: «Но когда всё было хорошо, вроде бы и не надо было. А сейчас, когда стало плохо, я вижу, что те же детские хосписы или Нюта Федермессер пишут, что и там резко упали потоки — и понимаю, что нет, сейчас и на людей не хватает, мы с домом как-нибудь в сторонке постоим».
Именно поэтому о таких инициативах важно говорить и поддерживать их хотя бы информационно, убеждена Анор Тукаева.
Сейчас все социальные проблемы удваиваются или утраиваются, но очень не хочется, чтобы тема наследия уходила совсем на последний план. Это и так тема, которая не всегда в повестке, и будет грустно, если она уйдет совсем глубоко.
