Кукольный дом — невинная детская игрушка, о которой в детстве мечтали многие. В 90-е особым шиком считался домик для Барби — сооружение высотой с невысокую женщину, явно не рассчитанное на размещение в обычной российской квартире. О том, что у жанра мини-домов есть обратная, совсем не радужная сторона, большинство не знает до сих пор. Незадолго до появления Барби американка Фрэнсис Глесснер Ли (Frances Glessner Lee) создала серию диорам, которую точно нельзя показывать детям. «Лента.ру» изучила творения эксцентричной пенсионерки.
Фрэнсис Глесснер Ли родилась в 1878 году, но слава настигла ее лишь на закате жизни, в 1940−50-х. Женщина, фанатично любившая истории о Шерлоке Холмсе, решила сделать, по сути, те же кукольные дома (они, кстати, существовали в Европе, как минимум, с XVI века), только не для игры, а для развития относительно новой по тем временам науки — криминалистики.
В золотое для себя десятилетие Ли каждые полгода проводила семинары по расследованию преступлений. В центре внимания были кропотливо воссозданные женщиной сцены убийств. Всего она сделала 20 диорам, каждая из которых, на первый взгляд, — игрушка, а на самом деле — отражение жуткой действительности и хитрая загадка для профессионалов.
В семинарах участвовали детективы, прокуроры и прочие блюстители закона и порядка. Каждый такой курс продолжался целую неделю, и все это время было посвящено деталям жуткого кукольного театра.
В домиках, созданных Ли, все было почти по-настоящему: двери и окна открывались и закрывались в нужную сторону, лампы светили именно так, как на реальном месте преступления, и даже жертвы походили на настоящих.
Научную базу для воспроизведения мест преступлений женщина собирала годами — она своими глазами видела эти сцены и даже ходила на вскрытия.
Щепетильность, с которой Ли «лепила» убийства, поражает. В комнатах можно найти микроскопические мышеловки — разумеется, работающие, на кухнях — муляжи еды. Пятна крови — строго там, где они на самом деле были.
Создание каждой из двух десятков диорам обошлось в 3−4,5 тысячи долларов — для середины XX века это огромные деньги (примерно 30−45 тысяч сегодняшних долларов). Но оно того стоило: в 1943-м, когда Ли было далеко за 60, ей присвоили звание капитана полиции. Она стала первой женщиной, включенной в Международную ассоциацию шефов полиции (International Association of Chiefs of Police).
Организованные американкой занятия по криминалистике, кстати, заканчивались традиционным банкетом в отеле «Ритц-Карлтон». Неплохо для напрочь лишенной шика профессии следователя или полицейского.
На изучение содержимого каждого кукольного домика студентам давалось всего 90 минут. За это время они должны были восстановить цепь событий: что случилось, каким образом, по возможности — кто виноват.
Из 20 знаменитых диорам 18 до сих пор используются в Гарварде — с помощью них обучают будущих криминалистов. С течением времени творения Ли стали не просто учебным пособием, но и настоящими предметами искусства. Их периодически показывают на выставках.
Интересно, что у женщины, внесшей серьезнейший вклад в развитие криминалистики, вообще не было никакого образования. Она родилась в состоятельной чикагской семье и вместе с братом обучалась на дому, то есть даже не ходила в школу.
Брат впоследствии поступил в Гарвард, а Фрэнсис пойти в вуз не позволили — взамен ее выдали замуж за адвоката. Брак закончился разводом.
Ли еще в юности начала интересоваться криминалистикой, но изучать эту науку официально у нее не было возможности. Профессионально развиваться женщина стала лишь в 1930-х, после смерти влиятельного отца-промышленника.
Она унаследовала отцовское состояние, и у нее появились деньги на реализацию своих идей и, в частности, на создание жутковатых кукольных сцен.
От отца женщине, вероятно, досталось и внимание к деталям. Джон Глесснер коллекционировал мебель и даже написал книгу, посвященную особенно ценным предметам обстановки. В семейном доме Глесснеров в Чикаго в настоящее время открыт музей, названный именем промышленника.
Но настоящим вдохновителем Ли стал однокурсник ее брата Джордж Маграт, изучавший медицину в Гарварде. Он тоже активно интересовался криминальными расследованиями. Ли и Маграт дружили вплоть до его кончины в 1938 году.
Сама Фрэнсис Глесснер Ли ушла из жизни в 1962-м, но дело ее живет: у дамы есть последователи.
Например, некая Абигейл Голдман (Abigail Goldman) выкладывает в своем Instagram-аккаунте фотографии «кукольных» убийств — и ее диорамы ничуть не менее жуткие, чем созданные родоначальницей жанра.
Убитый на этом снимке чем-то напоминает самого Шерлока Холмса, да и Гарвард наверняка помянут неслучайно. Возможно, Ли тайно ненавидела и гениального сыщика, и образовательное учреждение, где ей не довелось поучиться. Но это, как говорит ведущий одной популярной передачи о советских преступниках, уже совсем другая история.
